«А план этот [штурма дворца] мне было велено разработать за два дня, рассказывает командир »мусульманского батальона« Василий Колесник. И вместо охраны распланировать захват дворца и еще девяти важных объектов. Я сразу сказал, что это нереально. Главный советник от КГБ генерал Борис Иванов и главный военный советник генерал Султан Магомедов поставили эту задачу мне и еще советнику при посольстве полковнику Пупышеву. Через день уже докладывали: Пупышев, как и было велено, просто перераспределил личный состав на все объекты. Я же сказал, что не только людей никуда не отдам, но и потребую еще усиление, потому что невозможно против двух тысяч человек пустить 500 наших. Да к тому же на такой объект, подступы к которому заминированы».
В шесть вечера Колеснику сообщили, что он утвержден руководить операцией захвата. Колесник связался с начальником Генштаба Огарковым, которому также объяснил, что требуется помощь. Сделал на этот счет шифрограмму и отправил в Москву. Через несколько часов в его распоряжение пришли рота ВДВ и взвод, вооруженный противотанковыми управляемыми снарядами (ПТУРС).
Началась непосредственная подготовка к операции Первая рота под командованием старшего лейтенанта В. Шарипова должна была помочь группам «Гром» и «Зенит» — подобраться ко дворцу. Вторая и третья роты отряда и присланные на подмогу десантники под командованием старшего лейтенанта Востротина должны были блокировать охрану афганцев.
Чтобы усыпить бдительность афганцев, советский батальон стал проводить учения по ночам: стрельбы, выходы по тревоге, пуск осветительных ракет. Ночью стояли морозы, поэтому постоянно прогревали моторы бронетранспортеров.
В первый день афганцы перепугались. Расположение советского батальона сразу осветили прожекторами, туда прибыл начальник охраны президента. Ему объяснили: идет обычная боевая учеба — батальон поддерживает постоянную боеготовность, чтобы предотвратить внезапные вылазки моджахедов. Потом афганцы привыкли и успокоились. Только просили сильно не шуметь, чтобы не мешать спать Амину.
Званый обед во дворце проходил в веселой, непринужденной обстановке, тон задавал радушный хозяин.
Но когда гости перешли в зал, где были накрыты столы для чая, почти все неожиданно почувствовали себя плохо: их одолевала чудовищная сонливость; они падали в кресла и буквально отключались.
Странная болезнь в одночасье поразила всех, кроме Панджшери. Амин едва держался на ногах. За обедом ел мало — у него и так легкое расстройство желудка. Кроме того, он уже никому не доверял; воду, к примеру, пил только из разных сосудов небольшими порциями: боялся — отравят. Ночью спал в разных местах, порой даже в танке.
Увидев бледного, шатающегося хозяина, охрана стала звонить… в советское посольство и военный госпиталь — просить помощи. Продукты отправлены на экспертизу; повара-узбеки задержаны.
Вскоре во дворец приехала группа советских врачей, ничего не подозревавших о задуманном покушении. В огромных залах и на ступенях лестниц множество людей лежали или сидели в неестественных позах. Большинство без сознания; те, что пришли в себя, корчатся от боли. Врачи сразу определили массовое отравление и начали оказывать экстренную помощь. Но тут подбежал афганский медик и увел их к президенту: тот совсем плох.
Советские врачи активно принялись лечить главу дружественного государства. И только около 6 часов вечера Амин стал приходить в себя. «Почему это произошло в моем доме9 Кто это сделал? Случайность или диверсия?» — бормотал он.
Но ответить на эти вопросы его охрана не смогла. Последовало указание выставить дополнительные посты и вызвать танковую бригаду. Но было поздно: советскими десантниками в Кабуле уже плотно блокированы афганские воинские части.
Примерно в это же время в советском посольстве стало известно, что план отравления Амина провалился и нужно начинать военную операцию. Главный военный советник генерал-полковник Магометов вышел на связь с командиром «мусульманского» батальона и приказал штурмовать как можно скорее.
Спустя 15-20 минут группа захвата во главе с капитаном Сатаровым блокировала танки, простреливавшие дорогу во дворец. Небо над Кабулом осветили две красные ракеты — сигнал к выступлению спецгрупп КГБ и «мусульманского» батальона. На дворец сразу же обрушился шквал артиллерийского огня — штурм начался.
Самое странное, что до последней минуты Амин считал, что дворец штурмуют моджахеды, а не советские друзья. Услышав стрельбу, он поднялся с постели и вышел в коридор. Советские врачи с ужасом увидели: навстречу им идет президент в майке и белых трусах, держа в широко расставленных руках флаконы от капельницы с физраствором… Один из врачей бросился к нему, вытащил иглы из вен.
Президент присел к стене, но тут раздался детский плач и откуда-то из боковой комнаты выбежал мальчонка — сын Амина. Увидев отца, бросился к нему; Амин обнял его и велел адъютанту немедленно позвонить в советское посольство и предупредить советских военных о нападении на дворец. А адъютант ему: атаку ведут советские войска…
«Врешь! Не может быть1» — кричит Амин и запускает в него пепельницей.
Сам пытается позвонить начальнику генерального штаба — связь не работает. Зато в коридорах все явственнее разносится русский мат. Тогда Амин тихо произносит: «Я об этом догадывался, все верно». Это, видимо, его последние слова. Пять человек из спецгруппы КГБ «Гром» ворвались в комнату и дали очередь из автоматов. В перестрелке Амин был убит. Один из участников операции потом рассказывал: «…Человек, застреливший Амина, сказал мне, что приказ был живым Амина не брать. Кстати, тогда же в перестрелке был ранен в грудь и скончался сын Амина. Я собственными руками перевязывал рану его дочери — ее ранили в ногу. Мы оставили дворец, в котором ковры были пропитаны кровью и хлюпали под ногами».
Труп Амина завернули в ковер и унесли.
…Все солдаты аминовской охраны сдались, но с небольшими группами остальных «мусбат» продолжал бой еще сутки, пока единицы уцелевших не скрылись в горах. Всего было пленено около 1700 афганцев и еще 400 они потеряли убитыми. В то время как с нашей стороны погибли десять человек, среди которых был и командир «Альфы» полковник Бояринов.
В тот же вечер кабульское радио сообщило, что Бабрак Кармаль возглавил правительство Афганистана и попросил советской военной помощи. На следующий день «Правда» опубликовала его «Обращение к народу», вызвавшее полное недоумение у советских читателей, они черпали информацию только из советских газет, где всегда говорилось, что в Афганистане все спокойно. Теперь в Обращении утверждалось нечто обратное. «После жестоких страданий и мучений наступил день свободы и возрождения всех братских народов Афганистана. Сегодня разбита машина пыток Амина и его приспешников — диких палачей, узурпаторов и убийц… Разрушены бастионы деспотизма, кровавой династии Амина и его сторонников — этих наемников мирового империализма во главе с американским империализмом.»
Так начиналась эта кровавая и бессмысленная война. Очень скоро Брежнев стал ворчать на военных — «Не могли сделать как положено. И досадовал: — Вот, черт побери, влипли в историю!»
ЖАНДАРМСКИЙ БУНТ
В работах многих историков и политологов процесс перехода Испании от франкизма к демократии выглядит почти идиллическим. На самом деле, как и в любом переходе от диктатуры к свободе, в Испании такой серьезный исторический перелом не обошелся без потрясений, риска и жертв, хотя и во многом благодаря усилиям короля Хуана Карлоса и его команды реформаторов удалось избежать новой гражданской войны. Самым серьезным испытанием была попытка военного переворота 23 февраля 1981 года.
Давайте вместе с Хуаном Кобо, корреспондентом РИА «Новости» в Испании, попытаемся восстановить ход событий двадцатилетней давности.
23 февраля 1981 года в испанском парламенте проходил очередной тур голосования, которое должно было завершить затянувшееся на несколько дней избрание нового председателя правительства Леопольдо Кальво Сотело. Он должен был сменить на этом посту подавшего незадолго до того в отставку Адольфо Суареса, исполнителя сложной политической операции по демонтажу диктаторских структур и созданию основ новой демократии в Испании, за которой стоял король Хуан Карлос и его ближайшие советники.